Остров Пасхи отдалён от материка — лететь до него пять часов — и ныне считается национальным парком. Посещают его в основном туристы. Постоянно на Пасхе живут около трёх тысяч человек. Местные жители считают Хейердала «отцом» своего острова. Пасхальцы всегда встречали Тура гирляндами цветов, с оркестром. Весь остров знал, что Хейердал — их современный аку-аку. Норвежцу удалось узнать у аборигенов такие сведения, каких не знал даже местный священник!
Хейердал получил письмо от немецкого туриста, в котором тот высказал на первый взгляд совершенно абсурдное предположение об искусственном происхождении некоторых холмов на острове Тенерифе (группа Канарских островов). И неугомонный Тур высадился на Канарских островах, где раскопал несколько тенерифских пирамид. Выяснилось, что их строили гуанчи — древний народ, истреблённый испанцами в XV веке.
На Тенерифе учёный жил со своей второй супругой Жаклин. Кстати, она, бывшая «Мисс Франция», актриса Голливуда, тоже стала археологом. Тур читал лекции и консультировал новые поколения исследователей, занимался своим Музеем связей древних цивилизаций. Он создал парк пирамид Гуймар, который сегодня привлекает тысячи туристов. Там же он написал несколько книг, в которых поставил острые вопросы о происхождении викингов.
В 2001 году 87-летний Хейердал перенёс сложную операцию на мозге в связи с тяжёлым онкологическим заболеванием. Но и после неё не сдался. По результатам исследований в районе российского Азова он написал книгу «В поисках Одина. По следам нашего прошлого». Хейердалу удалось косвенно подтвердить сведения о том, что скандинавский бог Один пришёл с берегов реки Тана (ныне река Дон) от народа, называвшегося «азами». Уже тогда он сообщил представителям прессы, что собирается повторить экспедицию на Азов. Не успел… Рак поразил почти весь мозг.
Когда Хейердал понял, что конец близок, попросил отправить его домой в Колла-Микери на берегу Лигурийского моря. Вечером 18 апреля 2002 года Тур скончался в окружении своей семьи.
«Норвегия потеряла соотечественника, который в последние пятьдесят лет был самым известным норвежцем в мире», — заявил премьер-министр Норвегии Хьель Магне Бунневик. Все хлопоты и расходы по похоронам правительство Страны викингов взяло на себя — последняя дань великому соотечественнику.
«Ра» и «Кон-Тики» — давно в мемориальных музеях в Осло. Вместе с «Фрамом» Нансена и кораблём Амундсена. Хейердал был по профессии антропологом, то есть изучал физические данные человека. Но человеческую душу, как утверждают все знавшие его, он знал не хуже. Не перечесть, скольким людям он сделал добро. И теперь имена трёх великих норвежцев XX века стоят рядом.
Фрэнк Синатра
«Голос»… Самое известное прозвище американского певца Фрэнка Синатры. Если Синатра стал «Голосом», то лишь потому, что сумел оправдать ожидания публики. Фрэнк был очень романтичным, нежным и добрым. На концертах каждая женщина думала, что он поёт только для неё. Ходила шутка, что Фрэнк может спеть телефонную книгу, и все будут заворожены. Знаменитый Бинг Кросби говорил: «Только один певец является величайшим во всём мире. Это Синатра. И никто другой».
По словам Бертрана Дикаля, он умел шептать слова любви так, что те становились похожими на лепестки розы. Сила голоса уже не так важна — ведь есть микрофон. Именно о нём Синатра как-то заявил: «Многие певцы до сих пор не поняли, что микрофон — это их рабочий инструмент». Для него в песне важнее всего сердце, каждая нота должна быть сладкой, нежной — как признание в любви.
Синатра пользовался такой же сумасшедшей популярностью, как и Рудольфо Валентино. В начале артистической карьеры его публику составляли миллионы молоденьких девушек, которые при появлении певца на сцене визжали от восторга и падали в обморок. Они состарились вместе с кумиром, пронеся сквозь годы «ночей и дней» («Ночь и день» — название его первой пластинки) свою верность Фрэнки.
Фрэнсис Альберт Синатра родился 12 декабря 1915 года в Хобокене (штат Нью-Джерси) в семье итальянских эмигрантов. Его отец, Мартин, был боксёром и пожарным; мать, Натали («Долли»), — медсестра, ставшая активисткой Демократической партии.
С благословения отца и дяди Фрэнк увлёкся боксом. Но в душе он чувствовал себя певцом и сам придумал себе упражнения для постановки дыхания — плавал в бассейне и много бегал. В ранней юности Синатра перепробовал разные профессии, в том числе официанта и спортивного репортёра. В день своего восемнадцатилетия Фрэнк побывал на концерте Бинта Кросби и пришёл в такой восторг, что тут же поклялся, что станет таким же знаменитым.
Трубач Гарри Джеймс пригласил Синатру в свой джаз-бэнд. Какое-то время Фрэнк выступал с этой группой, а затем перешёл в оркестр знаменитого тромбониста Томми Дорси.
В 1942 году Синатра в рейтинге популярности шёл по пятам за Бингом Кросби. Очень скоро «Биллборд» вознёс Фрэнка на самую верхушку списка по опросу студентов, то есть самой горячей аудитории.
Гастролируя с оркестром Дорси, Синатра отдалился от семьи (в 1939 году он женился на Нэнси Барбато. У них родились дочери Нэнси Сандра и Кристина, сын Фрэнк-младший). Женщины боготворили его. Когда вокруг столько красавиц, устоять просто невозможно. Синатра заводил романы, не заботясь о соблюдении приличий. Однажды Нэнси заметила на пальце девицы из ночного клуба кольцо, которое подарила мужу. Синатра считал, что именно секс стимулирует творчество. И наоборот, творчество требует разрядки в виде секса.
Популярность Синатры была столь велика, что он ушёл из оркестра Дорси, не желая ни с кем делить свой успех. Концерты певца сопровождались массовой истерикой восторженной публики. Здание театра «Парамаунт», где он выступал, штурмовали многотысячные толпы фанатов. В течение двух месяцев Синатра выступал при полных аншлагах. Доведённые до экстаза фанатки разорвали в клочья четыре дорогих костюма певца — один за другим.
Фотография Синатры появилась на обложке журнала «Лайф» — его официально признали звездой. Колонки сплетен запестрели историями его романтических приключений. Фрэнк изменился: он отказался от свитеров и стал носить безупречно скроенные тёмные костюмы. Избранным друзьям теперь дарил золотые зажигалки «Данхилл».
Синатра выступал с сольными концертами, его пение сопровождали лучшие голливудские оркестры, залы были заполнены до отказа, с утра выстраивались километровые очереди за билетами. Женщины просто безумствовали на его концертах, а после представления толпы охотников за автографами не давали ему пройти к машине. Приходилось прибегать к помощи полиции. Пластинки Синатры расходились невероятными тиражами. А он умудрялся ещё сниматься в Голливуде, создавая образы суровых и упрямых мужчин.
По словам критика газеты «Нью-Йорк таймс» Стефана Холдена, от Синатры шёл «постоянный поток эротики». Его баритон называли «голосом для спальни», а писатель Гор Видал предположил, что по меньшей мере половина живущих ныне американцев была зачата под звуки пластинок Синатры…
В начале 1950-х положение Синатры было уже не столь безоблачным. На эстраде появляются новые имена. Сборы Синатры падают. Телешоу с его участием проваливаются. Фрэнк вступает в перепалку с журналистами. Творческий кризис певца совпал по времени с его увлечением актрисой Авой Гарднер, на которой он женился в 1951 году. Красивая и решительная, Ава любила светские вечеринки и много пила. Ссоры между супругами часто начинались с раннего утра. Фрэнк говорил, что эта любовь — его Ватерлоо. А тут ещё после сильнейшей простуды он потерял голос. Все эти несчастья были настолько неожиданны и тяжелы, что певец едва не покончил жизнь самоубийством.
К счастью, проблемы с голосом были временными, и когда он восстановился, Синатра с успехом снимается в кино и даже получает «Оскара» за роль второго плана в картине «Отныне и во веки веков» (всего в его коллекции три награды Американской киноакадемии). На большой эстраде Синатра теперь выступает в образе сильного мужчины. Его имя снова у всех на слуху. В течение нескольких месяцев журнал «Тайм» будет называть его «одним из наиболее замечательных, сильных, драматических, печальных и порой откровенно пугающих личностей, находящихся в поле зрения публики». О Синатре «Тайм» также написал: «Мужчина, безусловно, внешне похож на общепринятый стандарт гангстера образца 1929 года. У него яркие, неистовые глаза, в его движениях угадываешь пружинящую сталь; он говорит сквозь зубы. Он одевается с супермодным блеском Джорджа Рафта — носит богатые тёмные рубашки и галстуки с белым рисунком… согласно последним данным, у него были запонки, стоимостью 30 000 долларов… Он терпеть не может фотографироваться или появляться на людях без шляпы или иного головного убора, скрывающего отступающую линию волос».